Судьба семьи

 К сожалению, ответные письма не сохранились, но, видимо, в них не было и не могло быть даже таких скромных проявлений нежности к бывшей супруге, с которой его разлучило насильственное пострижение. Но почти двадцатью годами ранее новопостриженный старец Филарет тосковал и переживал за судьбу семьи. Находясь в ссылке в Антониево-Сийском монастыре, он говорил: «Милые де мои детки, маленки де бедные остали- ся; кому де их кормить и поить? Таково ли де им будет ныне, каково им при мне было? А жена де моя бедная, наудачу уже жива ли? Чает де она, где близко таково ж де замчена, где и слух не зайдет; мне де уж что надобно? Лихо де на меня жена да дети, как де их помянешь, ино де что рогатиной в сердце толкнет; много де иное они мне мешают; дай, Господи, слышать, чтобы де их ранее Бог прибрал, и яз бы де тому обрадовался; а чаю де, жена моя и сама рада тому, чтоб им Бог дал смерть, а мне бы де уж не мешали, я бы де стал промышляти одною своею душею; а братья де уже все, дал Бог, на своих ногах». Иной любовью, страстной и романтической, дышат письма царевны Софьи Алексеевны князю Голицыну. Скучая по милому в Москве, она направляла в крымские степи строки: «Свет мой, братец Васенька! Здравствуй, батюшка мой, на многие лета! И паки здравствуй, Божи- ею и Пресвятые Богородицы милостию и твоим разумом и счастием победив агаряне!