Вертикальная проекция

В Москве, напротив, этот стиль сросся с городом и кажется новым изданием борьбы двух последних десятилетий XIX в., когда речь шла о создании собственного, т. е. новорусского, стиля. Ведь эклектизм, пожалуй, можно определить именно как провал процесса синтеза, как продукт искусственно сокращенного процесса роста, как насильственное и управляемое извне соединение частей, которым не захотели или не смогли дать время на созревание. Искусственность этого предприятия — всего лишь другое выражение насильственного форсирования общественного строительства, ведь и общества не «строятся» или «сооружаются» — они растут. Между тем в высокомерной критике эклектизма и «пряничного» стиля достаточно часто забываются, а то и подвергаются осмеянию огромные, сверхчеловеческие усилия, вложенные в них. При виде декора, переходящего всякие границы, слишком легко забыть, что эти течения — памятники насильственно предвосхищенной попытки синтеза, в которой самосознание проявилось в достаточной мере, чтобы обеспечить ей место в вечности. Приезжавшие в Москву полвека назад видели вокруг себя город церквей и колоколен. Вальтер Беньямин еще чувствовал себя окруженным «более чем сотней часовен и церквей, чуть ли не двумя тысячами куполов», говорил об «охране архитектуры». Сегодня вертикальная проекция колоколен сгладилась, ее прежний устремленный ввысь вектор перешел к высотным домам. Почти все главы этой книги возникали в соответствии с примерной последовательностью моих разысканий и странствий — кроме настоящей.